Прошедшая неделя, в конце которой был избран предстоятель объединенной украинской православной церкви, подарила западным обозревателям повод снова поразмышлять о текущем церковном споре. Оценки складывающейся ситуации были более чем сдержанными. “Опасный конфликтный потенциал” Многие, как корреспондент Neue Zürcher Zeitung, отмечали, что президент Петр Порошенко в педалировании церковного объединения руководствовался едва ли исключительно соображениями исторической справедливости. “Непопулярному Порошенко это выгодно для его кампании по переизбранию как воинственному и набожному патриоту; его избирательный слоган -- “Армия! Язык! Вера!”, -- писали в NZZ. -- Этим он выражает широко распространенную потребность в самоутверждении; пропагандирование украинской национальной идеи стало проще и популярнее с 2014 года, не только из-за московской агрессии, но и как ее результат: сильнее всего расположенные к России части населения Крыма и Донбасса находятся сегодня вне контроля Киева. К тому же у украинского государства есть успехи в оборонной, религиозной и языковой политике, которые явно выделяются на фоне стагнации в борьбе с коррупцией и в экономике”. “Но игра с национализмом щекотлива, -- продолжался текст швейцарского издания. -- Это показывают праворадикальные группировки, довольно маргинальные на уровне национальной политики, но завоевавшие большое значение на западе страны и в некоторых частях армии. Отделение и политизация церкви грозит тем, что откроет большее количество траншей, чем закроет: на так называемом объединительном соборе едва присутствовали представители Московского патриархата. Когда, основываясь на слабой фактической базе, Киев представляет их как пятую колонну России, он умалчивает их разнообразие и традиционную самостоятельность. Как отмечал ранее журнал Osteuropa, в 2014 году на прозападной революции на Майдане многочисленные формальные верующие Московского патриархата стояли на стороне восставших. Многие другие хотят четкого отделения политики от религии. Как раз это подрывает Порошенко, делая украинскую церковь символом патриотизма”. “Если Украина хочет по-новому изобрести себя как европейскую демократию, она, естественно, должна защищаться перед лицом недружественного соседа, -- говорилось дальше в тексте NZZ. -- Но для этого она должна также идти навстречу меньшинствам, к которым принадлежат и русскоязычные. Сосуществование в многонациональной пограничной стране Украине -- одна из самых сильных ее сторон. Борьба внутри нее идет только на руку российской политике разделения и агрессии”. В другой публикации Neue Zürcher Zeitung говорилось, что “многие ключевые вопросы еще не выяснены: статус по отношению к Константинополю и степень независимости, а также насколько эта новая церковь будет на самом деле объединенной и что это будет означать для церковного имущества”. В NZZ подчеркивали, что “основная проблема состоит во все еще фрагментированном православном церковном ландшафте в Украине. От православных Московского патриархата только маленькая часть участвовала в субботу в синоде. Русская православная церковь резко осудила этот процесс и объявила новую церковь недействительной. Тем не менее, один из ее отколовшихся епископов был кандидатом на пост митрополита новой церкви. Украинская автокефальная православная церковь и Украинская православная церковь Киевского патриархата тоже не были единодушны относительно оформления новой церкви. Макарий и Филарет, двое предстоятелей, не претендовали на главный пост в объединенной церкви. Однако Филарет в субботу открыто угрожал, что сорвет синод, если победителем не станет его протеже Епифаний”. “Спор о церковном имуществе и в целом вопрос, какие из парафий и верующих, которые в настоящее время в своем большинстве все еще принадлежат к верной Москве церкви, перейдут к новой православной церкви, несут в себе большую неопределенность и опасный конфликтный потенциал, -- отмечал автор текста. -- Речь идет о символах православия в Украине вроде Киево-Печерского монастыря, который считается оплотом верных Москве… Опасение, что церковный спор, преднамеренно подстрекаемый воинствующими националистическими силами с обеих сторон, может разжечь новый очаг украинско-российского конфликта, реально. Кремль уже дал понять, что не будет праздно смотреть на посягательства на испрашиваемое у Московского патриархата церковное имущество”. “Перед российским президентом Владимиром Путиным открыты многочисленные возможности отомстить за оскорбление. Он мог бы приказать своим спецслужбам работать над и без того уже сильным содействием экстремистам и диверсантам; он мог бы снова активизировать войну на востоке Украины; еще ускорить медленную изоляцию Азовского моря и украинского порта Мариуполя”, -- писал, в свою очередь, сайт немецкой Süddeutsche Zeitung. Российская игра, украинская игра The New York Times на прошедшей неделе писал как раз об Азовском море и Мариуполе. Как говорилось в его публикации, “пограничная служба Украины в понедельник сообщила, что после смягчения ограничений Россия снова серьезно нарушает морское движение под крымским мостом в Мариуполь и из него, а также соседнего порта Бердянска. По ее информации, свыше сотни судов ожидали разрешения России на проход через Керченский пролив, малоизвестный ранее водный путь, который отныне наряду с Хормузским проливом является одним из наиболее охраняемых критических участков в мире”. “Однако отчет Андрея Клименко, главы независимой исследовательской организации в Киеве, занимающейся мониторингом морского движения, предполагает, что украинская пограничная служба раздула количество застрявших судов, -- говорилось дальше в тексте американского издания. -- Проблема, по его словам, больше не в том, что Россия блокирует проход, а в том, что судовладельцы, обескураженные прежней агрессией России и встревоженные ее будущими намерениями, прекратили отправлять корабли в Мариуполь. Он предположил, что в ближайшие дни порт этого города будет преимущественно пуст “из-за страхов судовладельцев”. Эти страхи подчеркивают, насколько просто России стискивать Мариуполь и всю Украину, усиливая и ослабляя давление. Она ослабляет, когда хочет предупредить призывы к санкциям за рубежом и предъявить основания для возражений, оставив в то же время такое облако неопределенности, что никто не может знать, каковы риски. Она делала это в течение более чем четырехлетнего конфликта с Украиной, отправляя войска на восток страны, когда ее местные марионетки отступали перед украинскими войсками, и отходя затем назад как раз тогда, когда негодование Запада обещало вскипеть”. При этом в NYT не преминули отметить, что “Украина сама часто играла на руку России, вдаваясь порой в дикие преувеличения, которые только усиливали неопределенность и тревогу. Министр инфраструктуры, например, во время своего визита в Мариуполь постоянно сравнивал президента России Владимира Путина с Адольфом Гитлером и утверждал, что Россия готовится вторгнуться не только в Украину, но и в западную Европу. Такие преувеличения дают тягу российской пропаганде, которая изображает Украину неблагонадежной и одержимой войной”. “Нападение и ограничение Россией движения в порты Мариуполя и Бердянска и из них повышают стоимость страхования и вынуждают экспортеров на юго-востоке Украины, включая два крупных металлургических завода, искать альтернативные железнодорожные маршруты, - заключали в The New York Times. - Погрузки в Мариупольском порту, снижающиеся с периода свержения президента Виктора Януковича в феврале 2014 года, упали до 532 в прошлом году с 1417 в 2014. Но то, что было медленным спадом, стало свободным падением после выстрела России по украинским судам”. Обзор подготовила Софья Петровская, “ОстроВ”
